Бездолларовое будущее БРИКС
(Перевод текста Свена Ларсона в Европейском консерваторе)
До сих пор саммит БРИКС в основном представлял собой обширное политическое трюковое шоу, не отличающееся от других встреч, на которых международные политические деятели пожимают друг другу руки и толкаются локтями. Однако это не должно наводить на мысль о том, что БРИКС не продвигается вперед как надежная экономическая сфера с постепенно растущей независимостью от Европы и Северной Америки.
Напротив, все признаки указывают на продолжение инициатив по дедолларизации, начатых более десяти лет назад. Эти инициативы приносят свои плоды: растет популярность группы БРИКС. По данным Al Jazeera, к ней стремятся присоединиться около 40 стран,
23 страны уже подали свои заявки. В число стран, претендующих на членство в БРИКС, входят Аргентина, Бангладеш, Бахрейн, Куба, Эфиопия, Индонезия, Иран, Нигерия и Саудовская Аравия.
Популярность группы БРИКС объясняется очевидными причинами. В другой статье Al Jazeera рассказывает о том, как структура существующих мировых финансовых институтов рассматривается с незападной точки зрения:
В номинальном выражении на страны БРИКС приходится 26% мирового ВВП. Несмотря на это, они имеют лишь 15% голосов в Международном валютном фонде (МВФ).
С технической точки зрения, высказанная здесь мысль спорна. Правила голосования в МВФ не основаны на относительном размере ВВП страны-члена. Они основаны на так называемых специальных правах заимствования – фактически валютной системе внутри МВФ, которая уравновешивает взносы страны-члена и ее влияние на организацию. Тем не менее, это иллюстрация того, как политические лидеры незападных стран могут воспринимать такие институты, как МВФ, как западноцентричные.
Однако основным мотивом, побуждающим все больше стран присоединяться к БРИКС, является не культурный аспект якобы или фактически маргинализации со стороны Запада. Реальной движущей силой здесь является сочетание экономического роста и желания оградить свою страну от гнева санкций, привязанных к доллару, если ее внутренняя политика окажется неугодной американскому правительству.
Теоретически идеальным вариантом защиты от нежелательного влияния США является отрыв национальной валюты, торговли и резервного портфеля центрального банка от доллара. Первый шаг легко сделать, если центральный банк не привязывает свою валюту к доллару, т.е. не имеет фиксированного курса по отношению к доллару.
Второй шаг – смещение торговли с доллара – связан с третьим: центральный банк обычно держит в резервах те валюты, которые чаще всего используются для расчетов по экспорту и импорту. Но эта взаимосвязь работает и в обратную сторону: если центральный банк держит большие резервы в определенной валюте, то экспортерам и импортерам легче проводить расчеты в этой валюте.
Именно здесь группа БРИКС может найти рычаги влияния на снижение роли доллара в своей торговле и резервах центральных банков. Эта работа уже началась: в 2012 году был запущен проект, который в 2014 году получил название Соглашение о резервах на случай непредвиденных обстоятельств (Contingency Reserve Agreement, CRA). Его целью является предоставление кредитной линии, позволяющей центральным банкам стран-участниц стабилизировать колебания валютных курсов без риска истощения своих валютных резервов.
Назвать КРА альтернативой Международному валютному фонду было бы преувеличением, но в ближайшие годы ситуация может измениться. Система развивается: с момента ее создания страны БРИКС фактически проводили ее тестовые испытания с целью установления институционального доверия к ней. В своем заявлении от 22 августа Резервный банк ЮАР упомянул о шестом тестовом запуске CRA, в результате которого были получены следующие результаты
внесение изменений в Межцентровое банковское соглашение с целью повышения операционной готовности и надежности механизма КРА
Межцентровое банковское соглашение – это регулирующий механизм, который “устанавливает процедуры и обязательства, которые должны соблюдаться центральными банками в рамках Brics”. Кроме того, оно регулирует, каким образом страны-участницы могут вносить вклад в финансирование КРА, а также использовать свои кредитные линии в системе.
Важно отметить, что сам по себе КРА не является механизмом дедолларизации. Фактически он работает на основе доллара. При его создании пять стран БРИКС внесли в общей сложности 100 млрд. долл. Использование американской валюты ограничивает цель КРА помощью центральным банкам стран-участниц в стабилизации их валют и текущих счетов – операций через границы – путем частичной или полной опоры на систему КРА.
Для того чтобы подобная система работала, требуется большой институциональный опыт. Один из главных уроков, который необходимо усвоить, заключается в том, в какой степени система может помочь участвующим в ней центральным банкам избежать дестабилизации валютных курсов. После того, как институт создаст ноу-хау и найдет правильный баланс в финансировании, операциях и кредитовании, он сможет расширить свои операции по стабилизации валютного курса – в первую очередь так называемые валютные свопы – и в конечном итоге заменить доллар другой резервной валютой.
Такая замена может происходить как в рамках КРА, так и в рамках другой системы, созданной на основе опыта КРА.
В качестве образовательного инструмента и пробного пилота для создания официального, фиксированного и, возможно, основанного на золоте механизма валютных курсов, КРА – хорошая идея. Его деятельность не основана на фиксированных обменных курсах между странами-участницами, что дает возможность центральным банкам этих стран, а также самой кредитной организации, стабилизировать валюты и обменные курсы без рыночного стресса, который возникает при фиксированных обменных курсах. Если обесценивающаяся валюта повышается с помощью КРА, то система является успешной, если повышение курса происходит, независимо от того, возвращает ли оно обменный курс к первоначальному значению.
Гибкая система обменных курсов позволяет создавать и укреплять систему без жестких условий, необходимых для поддержания фиксированных курсов. Опять же, центральные банки могут приблизить операции по стабилизации валютного курса, система КРА может научиться функционировать, чтобы своевременно проверить границы своих финансовых возможностей, и т.д.
Отчасти благодаря КРА сообщество БРИКС приближается к тому моменту, когда оно сможет перейти к официальному механизму валютных курсов, а вместе с тем и полностью отказаться от доллара во внутригрупповой торговле. Эти амбиции не являются секретом: еще в апреле газета India Times со ссылкой на заместителя председателя российского парламента Александра Бабакова сообщила, что “страны работают над созданием новой формы валюты, планируя представить ее разработку на саммите лидеров БРИКС в этом году”. Хотя о создании такой системы пока не объявлено, было бы логично, чтобы страны-участницы представили в Йоханнесбурге отчет о проделанной работе.
Показателем их амбиций в этом направлении является то, что в прошлом году китайский центральный банк создал соглашение о ликвидности (Renminbi Liquidity Arrangement) с Банком международных расчетов. Примечательно, что 22 августа, в день открытия саммита БРИКС, газета China Daily сообщила, что китайская валюта сделала очередной шаг вперед в мире мировых финансов:
Начиная с 19 июня, 24 компании, зарегистрированные в Гонконге, на долю которых приходится 40% среднедневного оборота рынка наличных акций, были включены в новую модель двойного счетчика. Таким образом, торговля и расчеты по этим акциям могут осуществляться как в юанях, так и в гонконгских долларах, в то время как до введения новой модели принимались только последние.
Формально юань является внутренней расчетной единицей для юаня; на практике же китайцы исторически оперируют параллельными валютами в рамках сложной схемы финансового регулирования.
Статья China Daily, конечно же, удачно подобрана с политической точки зрения. Как раз в то время, когда в ЮАР проходит саммит БРИКС, она объясняет, как китайская валюта может стать надежной базой для биржевой торговли в других странах, помимо Гонконга. Это означает, что инвесторы из одной страны БРИКС могут вкладывать средства в фондовый рынок другой страны, причем все платежи они осуществляют в юанях. Аналогичным образом они могут получать платежи в юанях при продаже акций.
Для тех, кто стремится к дедолларизации мировой экономики, это большой шаг вперед. Повседневных финансовых операций намного больше, чем операции по торговле товарами и услугами. Это означает, что когда центральным банкам приходится вмешиваться в ситуацию, чтобы стабилизировать обменные курсы своих валют, это часто происходит из-за колебаний международных финансовых операций. Одним из источников таких колебаний является фондовый рынок.
Если фондовый рынок страны уже работает по модели двойного счетчика, где местная валюта и юань являются параллельными платежными средствами, то центральный банк меньше рискует столкнуться с необходимостью противодействия краткосрочной валютной дестабилизации. Если иностранный инвестор получает зарплату в юанях (а не в местной валюте), он может просто перевести эти юани непосредственно в свою страну и решать вопросы с обменным курсом там.
Кроме того, такая модель двойного счетчика стимулирует центральный банк увеличивать валютные резервы в юанях и, соответственно, сокращать запасы долларов США. Участие в программе Renminbi Liquidity Arrangement, известной под аббревиатурой RMBLA, логично в сочетании с открытием фондовых рынков для китайской валюты, как пояснил центральный банк Индонезии, объявив о своем участии в RMBLA,
Каждый центральный банк-участник внесет не менее [юаней] 15 млрд. юаней или долларовый эквивалент в юанях или долларах США, размещенный в БМР, создав резервный пул.
В отличие от долларовой системы CRA, в RMBLA в качестве валюты по умолчанию используется юань. Это означает, что все операции между резервом ликвидности и центральными банками-участниками будут осуществляться либо в юанях, либо в долларах, но с привязкой суммы к юаню. Это означает, что если центральный банк займет у системы доллары США, а доллар обесценится по отношению к юаню до того, как кредит будет возвращен, то ему придется заплатить больше, чтобы вернуть свой кредит.
Если же он изначально берет кредит в юанях, то такого валютного риска у него нет.
Рост курса китайской валюты не стал неожиданностью для азиатских аналитиков. В опубликованном 2 августа документе Института китайских исследований в Дели (Индия) приводится перечень причин, по которым юань становится все более заметным в Азии. Хотя некоторые рассуждения носят болтливый характер, они дают хорошую “местную” точку зрения на растущую силу китайской валюты. Интересно отметить, что многие страны Азии стремятся стать членами БРИКС.
Пока неясно, какие именно шаги предпримет группа БРИКС в наступающем году, но будет удивительно, если они не внесут изменения в свои институты CRA и RMBLA с системой фиксированных валютных курсов. Если они пойдут на такой шаг, то им также придется согласовать эти две системы и увеличить ликвидность, доступную странам-участницам. Чем больше торговых и финансовых операций будет осуществляться в юанях, а не в долларах, тем больше китайской валюты потребуется в качестве резервов в центральных банках стран-участниц.
Учитывая все это, странам БРИКС предстоит решить серьезные задачи, прежде чем они смогут заявить о победе дедолларизации. Один из главных вопросов для них – готов ли китайский центральный банк увеличить предложение своей валюты для удовлетворения растущего мирового спроса. Китай уже столкнулся с проблемой избыточной ликвидности в своей финансовой системе; если центральный банк не выполнит хрупкое балансирование между сокращением ликвидности внутри страны и ее увеличением за рубежом, он может столкнуться с риском всплеска инфляции внутри страны, вызванного монетарными факторами.
И последнее, но не менее важное: трудно представить, как китайцы могли бы расширить глобальную роль своей валюты и при этом сохранить свою нынешнюю, формальную бивалютную систему с юанем и юанем. Эта система исторически использовалась китайским правительством для обхода рыночного роста курса валют, который часто наносит удар по странам с сильно зависящей от экспорта экономикой. Она также использовалась для жесткого регулирования финансовых операций за пределами Китая.
Готово ли китайское правительство отказаться от всего этого, чтобы сместить доллар с позиции ведущей мировой резервной валюты?
Свен Р. Ларсон – политэкономист и автор. Получил докторскую степень по экономике в Университете Роскильде (Дания). Родом из Швеции, живет в Америке, где последние 16 лет работает в сфере политики и государственного управления. Автор нескольких книг, в том числе “Демократия или социализм: Роковой вопрос для Америки в 2024 году.